Ростов и Одесса. История криминальной парочки

[haim1961]

Ростов-папа и Одесса-мама: вряд ли кто-то из россиян и украинцев не слыхал об этой супружеской паре. Причем многие часто любопытствуют: а что этих супругов, собственно, связывает?

Одесса «домамкинского» периода:
от большой деревни до Черноморского Вавилона
Вообще-то официально Ростов и Одесса оформили свой союз лишь 3 сентября 2009 года, когда мэр донской столицы Михаил Чернышев и градоначальник Южной Пальмиры Эдуард Гурвиц подписали соглашение об установлении побратимских отношений. Хотя «побратимские отношения» – это явно не о Ростове и Одессе. Они же не братья, а папа с мамой, стало быть, и отношения у них семейные.

С недавних пор некоторые обидчивые одесситы взяли моду открещиваться от родства с ростовчанами. Так, одесский писатель Валерий Смирнов утверждает: «…одесситы никогда не имели славный город Ростов за своего папу и не помнят, чтобы Одесса с кем-то венчалась. Словосочетание «Одесса-мама» соответствует выражениям«матушка Россия» и «ненька Украина» в русском и украинском языках. Что зафиксировано во множестве литературных произведений, где за нашего гипотетического папашу даже не намекается. И вообще, кто такой этот Ростов?.. Или тот в больших кавычках папа дал миру столько великих ученых и деятелей культуры? Или он, как Одесса, не то что первым в стране, а вообще заработал Золотую Звезду? Или имя его по сию пору гремит по всей планете? Или из произведений выразительного и изобразительного искусства, где идет за него речь, можно составить целую библиотеку, картинную галерею и фильмотеку? Я не скажу, чтобы да, так нет. Я скажу: не смешите мои тапочки».

Попробуем просветить господина Смирнова. Парочка Ростов-папа и Одесса-мама известна с давних времен, и при указании на семейное положение одного из супругов у любого жителя Украины и России невольно в памяти всплывает второй. Что касается упоминаний Одессы-мамы в литературе, то в довоенный период это было редкостью. Можно, конечно, вспомнить стихотворение Маяковского «Американские русские»:

Горланит по этой Америке самой
стоязыкий народ-оголтец.
Уж если Одесса – Одесса-мама,
то Нью-Йорк – Одесса-отец.

Или Константин Паустовский в «Книге скитаний» вспоминает: «Багрицкий говорит – «Остается пятьсот рублей на дожитие в Москве и на обратную дорогу до Одессы-мамы». Хотя книга написана в 1960-е годы, повествование относится к началу 1920-х. То есть Одесса-мама была известна, однако в литературе это название не особо закрепилось.

Что касается подвигов на полях войны и на ниве культуры, этот аргумент вообще нелеп. Дело в том, что эпитет «мама» в отношении Одессы имеет явный криминальный оттенок, о чем упорно пытаются забыть многие нынешние одесские обитатели. На страничке в Интернете, посвященной Одессе, читаем: «Одессу стали именовать мамой с первых лет ее основания, то есть начиная с конца XVIIIвека. За то, что здесь можно было любому найти себе пристанище, Одессу и именовали мамой».

Увы, мы не найдем ни одного факта, который свидетельствует о том, что Одессу в XVIII веке именовали «мамой». Напомним, что на месте Одессы прежде находилась турецкая крепость Хаджибей (первое упоминание о ней относится к 1415 году, в составе Османской империи – после 1529 года). К России крепость отошла по результатам русско-турецкой войны в декабре 1791 года. В 1793 году Хаджибей (через год переименованный в Одессу) было решено перестроить и расширить. Но в 1795 году крепость насчитывала 2349 душ жителей – другими словами, богом забытая дыра. Называть ее «мамой» было не за что. Российское население сюда не рвалось, и Екатерина II приказала заселять крепость единоверными народами, страдающими под турецким игом: им все равно деваться некуда.

Наполнению Одессы не помогла даже политика российских властей, которые даровали свободу крестьянам, бежавшим в Новороссию. России нужна была успешная колонизация новых земель. Но земледельцев привлекали сельхозугодья, а не строительство порта и города.

Другой сетевой источник излагает миф более обтекаемо: «Известность молодой Одессе в Российской империи и за границей принесла людская молва. Сюда стекались болгары и греки, албанцы и итальянцы, армяне и французы, русские и украинцы, поляки и евреи... Может, именно тогда и возникло знаменитое выражение «Одесса-мама», ведь она давала всем желающим свой приют».

Смешенье рас и языков в Одессе и впрямь наблюдалось уже в первые десятилетия XIX века. Но даже успешный генерал-губернатор Одессы Эммануил Осипович (Арман дю Плесси) де Ришелье, назначенный в 1803 году императором Александром I, признавал, что в годы его правления Одесса представляла собою «не более чем деревню».

Во время преемника Ришелье – Александра де Ланжерона Высочайшим указом 1817 года Одесса была объявлена порто-франко, то есть свободным портом, которому разрешен беспошлинный ввоз и вывоз товаров. Это способствовало расцвету города. И все же «мамой» Одессу никто и тогда не называл – этому препятствовало как раз смешение языков, разноплеменность населения. Еще не сформировался единый «одесский народ», особый «одесский язык», город напоминал вавилонское столпотворение – веселое, яркое, но неоднородное. Неслучайно Одессу так и прозвали – Черноморский Вавилон. Кого здесь только не было: австрийские сербы, немецкие меннониты, аристократы, удравшие из революционной Франции, греки, болгары, албанцы, бежавшие от османского ига! Многие новоявленные одесситы родились в Греции, Италии, Германии, Франции, Швеции, Дании, Соединенных Штатах, Турции, Египте, Персии… Долгое время среди горожан преобладали именно иноземцы. В 1819 году только 25% одесситов были русскими, украинцев – и того меньше.

Каждая народность занималась своим делом: греки, итальянцы и немцы контролировали оптовую торговлю, евреи были банкирами и маклерами, французы продавали вино, караимы – табак и товары Востока. Местный бомонд говорил по-французски, зато вывески писались по-русски и по-итальянски. В одном и том же театре нередко шли оперы… на пяти разных языках! Одесса представляла собой не столько русский, сколько европейский город. Только к 1859 году, когда в городе уже насчитывалось 111 тысяч человек, здесь стали преобладать русские. Так что Одесса в целом не была для ее пестрого народа ни мамой, ни муттер, ни мазэ, ни даже мамма миа.

Одесская выставка. Вид на вход. 1900-1930.


Богатая криминальная невеста
Мамой Одесса стала к концу XIX века. Писатель Эфраим Севела (1928-2010) справедливо отмечает:
«В мое время Одесса была мамой, и все мы, ее дети, называли этот город Одессой-мамой. Вы спросите, почему? И я вам отвечу. Одесса славилась такими ворами, такими бандитами, каких свет не видывал и больше, я думаю, не увидит. Народ измельчал. Одесса была столицей воровского мира всей Российской империи — по этой причине ее ласково называли мамой».

Свою роль сыграло южное расположение города. Уголовный люд неслучайно до сих пор называет себя «бродягами» и «босяками», эта традиция идет еще с каторжанских времен. А босяков всегда тянет в теплые края. К тому же в богатом торговом, портовом, промышленном городе удобно «работать» («работа» на жаргоне означает преступную деятельность). Таковым Одесса становится именно на переломе XIX-XX веков. Громадные обороты порта способствуют процветанию Южной Пальмиры. Но и в середине века Одесса все же оставалась уездным центром с неразвитой инфраструктурой. Город в этом смысле недалеко продвинулся с пушкинских времен. Вспомним «Евгения Онегина»:

А где, бишь, мой рассказ несвязный?
В Одессе пыльной, я сказал.
Я б мог сказать: в Одессе грязной –
И тут бы, право, не солгал.

В году недель пять-шесть Одесса,
По воле бурного Зевеса,
Потоплена, запружена,
В густой грязи погружена.

Все домы на аршин загрязнут,
Лишь на ходулях пешеход
По улице дерзает вброд;
Кареты, люди тонут, вязнут,
И в дрожках вол, рога склоня,
Сменяет хилого коня.

Снабжение города водой, санитарное состояние в целом было скверным. Из-за этого то и дело вспыхивали эпидемии чумы и холеры.

Зато к концу XIX века Одесса по экономическому развитию и численности населения становится четвертым городом в империи после Санкт-Петербурга, Москвы и Варшавы. А заодно превращается в настоящий рай для уголовного мира России. Сюда потянулись жулики со всех концов империи. Здесь было чем поживиться. А также – удобно разместиться. Окраины Одессы (вотчины местного пролетариата) оставались запущенными и смахивали на нынешние бразильские фавелы. Здешние пролетарии зачастую мало отличались от уголовников. Позднее, в 1918 году, на это указывала в секретном докладе лидер одесских большевиков Софья Соколовская: «Одесский пролетариат – это бандиты-спекулянты, гниль… в Одессе без денег революция не двигается ни на шаг».

Одесса, Оперный театр, 1974.

Да, значительная часть профессиональных преступников обитала именно на рабочих окраинах. Многие были связаны приятельскими (и даже родственными) отношениями с жульем и бандитами, а нередко и сами совмещали полезное с приятным. Немало уголовников выходило из рабочей и ремесленной среды. Когда твои соседи и близкие бандиты да воры, как удержишься? Такие «пролетарские районы» перечисляет Константин Паустовский: «В предместьях – на Молдаванке, Бугаевке, в Слободке-Романовке, на Дальних и Ближних Мельницах – жило, по скромным подсчетам, около двух тысяч бандитов, налетчиков, воров, наводчиков, фальшивомонетчиков, скупщиков краденого и прочего темного люда».

ПОЛНОСТЬЮ ОЧЕРК ЗДЕСЬ — [Только зарегистрированные пользователи могут видеть ссылки. Нажмите Здесь для Регистрации]